Наконец едем в ту самую тайгу, именно в самые дебри. Выезжаем рано утром, затем больше часа по убитым дорогам, потом сворачиваем на лесную «тропу», и метров через триста даже она обрывается, дальше – пешком. Транспорт и вещи местные могут оставлять у дороги, и на дороге без всяких проблем, ибо взять чужое это тотальный зашквар.

Добираемся до зимовья спустя два с половиной часа, шагомер показывает девять км. Будь дядька один, он бы дошел часа за полтора, но мы тут впервые, для нас тайга в диковинку, постоянно отстаем. Избушка требует наведения порядка, кто-то тут жил, после того как ее хозяин выбрался из тайги, тут такое бывает, ставит один, а живет кто-то еще. Порой аккуратный, а порой не очень, у нас второй вариант. Брошенные шкуры – сопрели, посуда – грязная, вокруг беспорядок. Я так понимаю, это крайне не приветствуется в среде любых путешественников или охотников-рыбаков, но такое случается и нередко. Я даже слышал, что начинают вешать замки на двери избушек, что приводит к другой крайности, раненный или больной человек может замерзнуть или истечь кровью рядом с таким вот, запертым, из-за неаккуратных и шкодливых мудаков, жильем. Не мне судить как правильно, просто озвучиваю, как бывает. А еще бывает, ставят камеры на входе, и затем тех, кто ведет себя как невоспитанная свинья, съедает злой медведь.

Наскоро прибираемся, и идем по ручью, ловить хариусов и ленков. И это совсем не просто, точнее – ловить вроде несложно, а вот передвигаться по ручьям тот еще ад. Камни в ручьях большие и скользкие, приходиться постоянно обходить поваленные через ручьи деревья, заторы, продираясь через густую тайгу. Вода конечно холодная, с сопок, в дырявые сапоги набирается почти сразу. Попутно пытаюсь не утопить фотоаппарат. Сама рыбалка по нашим меркам необычная, поклевки очень быстрые, сразу за бурунами с пеной, но когда едва-едва дышишь, охренев от пути, половина подергиваний просто пролетает мимо. По факту оказывается, что сама рыбалка занимает 10% времени, и она по своему увлекательна, но остальные 90% – это тихий ужас. Даже учитывая то, что я вырос отнюдь не среди асфальта и городского транспорта, знаком с пересеченкой, путь по ручью оказывается сложнее в разы. С обеда до вечера мы не спеша, прошли 7-8 км, надергали кастрюльку хариусов, несколько ленков и вернулись к избушке окольными тропами. Наскоро пожарив улов, рыба и правда очень вкусная, обстраиваемся на ночлег.

Как оказывается избушка прикольная только с виду. Теперь, когда я услышу про уютный домик в лесу, и тихую жизнь там же, меня пробивает на безудержный смех. Кто не в курсе, есть такой штамп в литературе, да и жизни, типа построю уютный домик в лесу, полтора на полтора метра, и буду там, по диагонали, с комфортом тихо жить. На самом деле если у вас сформировался образ охотничьей избушки а-ля Скайрим, то охотничье зимовье не про это. Это лишь крыша над кроватью и столом, самое необходимое для жизни, два шага в каждую сторону и все. Чисто несколько квадратных метров, где нет дождя\снега, тепло, и можно спрятаться от зверей. То есть зимовье представляет из себя не столько дом, в нашем привычном понимании, а скорее место для безопасной ночевки. То есть человеку в лесу нужны: собственно сама безопасность, относительная простота возведения, возможность проведения ряда работ, которые можно выполнять под крышей, и обеспечение минимальных бытовых-санитарных требований. Все это в сумме сформировало именно вот такое строение, а-ля небольшая рубленная хижина, и их полно по Скандинавии, Аляске, Канаде, и у нас, по Сибири и Дальнему Востоку. Только если там, за бугром, необходимость этого строения обычно вызвана чисто личными и локальными отдыхами-рыбалками-охотами, то у нас это строение рубили больше для работы. Так сложилось, что охотничьи угодья по России территориально большие, за один день охватить их нельзя, чтобы успеть вернуться домой, поэтому возникла система простых, не требующих больших затрат, промежуточных жилищ. Их число определяется богатством территории, и силами самого охотника, который регулярно обходит свои угодья. Где побогаче — избушки нужно две-три, а например, на Алтае говорят нужно иметь уже штук шесть-семь. Зависимость очевидна, чем богаче среда, тем охотиться проще. Где-то хватает двух домиков, а где-то зверя мало, и нужно обходить территорию в 3-4 раза больше.

По большому счету зимовье – это некая времянка, со всеми ее плюсами и минусами. То есть раскиньте хотя бы на время: 4-5 месяцев работы в лесу, даже с тремя избушками – это по полтора месяца в год, на каждую. Если угодья победнее – три недели. 20 дней на 365, вот поэтому там все так просто. Именно потому, что это времянка для работы. Моя оценка ниже, это оценка не охотника, а туриста, который оценивал сабж с колокольни красоты, бытового удобства и похожести на быт обычного дома. Охотник (а среди нас был такой) оценивал чужое зимовье с точки зрения своих фишек, и привычный посторонним людям уют в его шкале ценностей, был даже не на десятом месте, поскольку см. выше и опять, это избушка для конкретных, и самое главное, рабочих целей.

Поверхностно все выглядит так: рубленная изба примерно 4х4 метра, по центру вход, напротив, в стене, окно, под ним стол, по бокам – кровати (ДСП на ножках) на двоих человек, с каждой стороны. Справа от двери кухонный стол, слева – железная печь. Под крышей как такового чердака нет, фронтоны не забиты, но само пространство есть, его используют для хранения того, что жалко оставить под открытым небом, а заносить внутрь смысла или места нет. Короче, классика зимовья, есть как бы все необходимое для жизни, если перечислять списком, так вообще все супер: кровати, одеяла, дрова, посуда, фонари, инструмент, плитка, чайник. Но потом выясняется что постели сырые, как их не суши, кровати неудобные и высокие (но чем выше кровать, тем теплее, потому что тепло уходит наверх, под потолок), в матрасах жили мыши (точнее надеюсь, что только мыши), посуды мало, сушить всю промокшую одежду и обувь четырем человекам негде (там двое едва могут разойтись, если разом встали из-за стола), а печка может работать лишь в режиме очень жарко и очень холодно, потому что регуляторов тяги как-то не завезли. Наверно потому что по меркам местных это тоже лютый перебор, как удобные носки, в которых не натираешь мозоли. Или обливайся потом, или стучи зубами, причем переход от одной стадии к другой занимает буквально полчаса, и только в таком режиме – это норм.

Но и без этих временных неудобств, потому что в одном зимовье даже два человека это уже большая редкость, становится ясно, что привычный быт в таких условиях считай невозможен. Любому человеку со стороны придется здорово переучиваться, снижая свою планку запросов буквально в разы. Людей в тайге встреть сложно – это да, социальная тишина там будет полнейшая, но для обеспечения уровня быта чуть выше земли, нужно вкалывать ой. Короче, зимовье это совсем не любимый диван посреди тайги, или там беседка на лужайке с газоном, типа повалялся, половил рыбы, пожарил мяса, жизнь удалась. На самом деле все сильно сложнее, и маленький домик в лесу это вариант, который подойдет лишь единицам, привыкшим обходиться совсем малым, с ну очень скромными запросами. Честь, хвала и бесконечное уважение всем тем, кто на это способен.

С трудом урвав час сна, весь следующий день хожу полусонный, поэтому с рыбалкой перерыв. Половина коллектива уходит по ручью, а мы занимаемся дровами. В полукилометре на склоне сопки было спилено подходящее дерево, и пару часов мы спускаем колоды к избушке. Ну типа поднимаешь над головой колоду, и кидаешь ее вниз, она летит метров 20-30, потом спускаешься ниже, снова кидаешь. Повторять до достижения результата. Если бы их не было 40 штук, то это было бы даже забавно. Попутно узнаю, что кедры валить нельзя, за них штрафуют еще сильнее, чем за красную рыбу. К слову тут все деревья не такие как у нас, ясень, липа, даже дуб отличаются от европейских по текстуре. Вечером снова рыба, целая гора рыбы, жареная и варенная, в виде ухи с рисом. Такую ел в первый раз, необычно, но в чем-то даже вкусно, почти уха по-монгольски. По крайне мере мне зашло гораздо больше сырого ленка. Предвидя очередную бессонную ночь (см. количество людей и площадь избушки), я заранее днем обустроил под ночлег баню, подсушил ее как следует, ободрал со стен несколько квадратных метров роскошной плесени, и сделал себе койко-место. Стало заметно потише, но тайга есть тайга, рядом постоянно что-то звучало. Лес конечно всегда живет и там постоянно что-то происходит, но это «происходит» крутилось вокруг моей бани. То пыхтел кто-то, то шебуршал, то издавал какие-то странные звуки. Может шкодничал барсук или соболь, но все равно без привычки заснуть в таких условиях было сложно. А ну и да, печка подложила мне свинью, нагретая – она превращала 4 квадратных метра бани в настоящие тропики, и нужно было открывать дверь, открывая путь комарам, мошке и подозрительным звукам в лесной темноте. Кое-как заснув, проснулся я уже от холода, печка прогорела, и стало так холодно, что пришлось натянуть энцефалитку, служившую мне подушкой.

На следующий день мной была предложена идея посмотреть еще что-нибудь кроме дебрей и ручьев, которые похожи один на другой. Ибо виды тайги, которыми разжигают наше воображение, на самом деле появляются совсем не через каждые десять шагов, и даже не через сто. Чтобы был эпически-охренительный вид, нужно свободное пространство перед глазами, или дрон. И даже на вершине сопки все может быть закрыто, поэтому обычно глаза упираются лишь в заросли вокруг, на уровне пояса ничего не видно через пять метров, на уровне деревьев – через пятнадцать. Хотелось видов, чтобы ух. Заодно было решено проверить еще пару избушек на предмет порядка и состояния. Смысл охоты как раз в этом, ставятся капканы, и охотник ходит по путикам (специально организованным тропам, где убираются мешающие ветки и поваленные стволы, для быстроты и удобства ходьбы) между своих избушек, по дню на путь от одной до другой, и так день за днем. Обратный путь к машине занял уже 6 километров. Снова долгая езда, и на сопку поднимаемся пешком. Сквозь деревья можно рассмотреть горный кряж Сихотэ-Алиня. Несмотря на то, что вершины как бы рядом, до них от нас не меньше 20 км, причем по таким дебрям, где со слов дядьки звери даже не убегают, увидев человека. Туристы к вершинам набили тропу с другого края, полный цикл пути и восхождение занимает три дня, поэтому мы этот вариант даже не рассматривали, ввиду больших затрат времени, и отходняков после. Есть вершины и ближе, но опять же со слов родственника дорога туда даже для местных является испытанием. Лет 25 назад он туда поднимался с друзьями, на вершине один из них сел на камень и заявил «вызывайте вертолет, я назад не пойду». Счастливое было время, можно было вызвать вертолет всего из-за одного уставшего человека, сейчас они вылетают только за трупами туристов, которым не повезло с горными вершинами. Условия там не предсказуемые, 1 сентября обычно лежит снег, туман нагоняет за считанные минуты, люди срываются со склонов, или блуждают, пока не обессилят. Если повернешь не туда, можно выйти у Татарского пролива, так что, есть, где заблудиться. Поэтому любуемся вершинами со стороны. На пути ко второй избушке дорогу перебегает сразу три изюбра.

Пофотав округу и проверив зимовье, с почти что панорамными окнами, садимся пить чай, и собираемся заночевать. Попутно гадаем, что это за расчерченная доска возле окна (будет фотка). Предлагаю свою версию, что тут проводят свои ритуалы сектанты-каннибалы. Дядька возражает, говорит что ему люди, занимавшие этот дом, подарили икону. На что было заявлено, что сектанты так себя и ведут, для маскировки и втирания в доверие – дарят иконы, а сами стопудово по полнолуниям хохоча передвигают по этой доске человеческие позвонки. Родственник махнул рукой, но через пять минут предложил поехать к третьей избушке и на солонец, куда животные приходят погрызть соль. Ок, едем к третьей. Дорога просто жесть, где-то прямо по руслу ручья, где-то по траве, где-то по камням. Ну и плюс метров двести пешком, где не может проехать даже японская техника. В колоды закидываем брикет соли, я фотаю лабаз, с которого охотятся на изюбров, и следы медведя на коре дерева, прямо напротив. Косолапый обозначил так свое присутствие. Потом идем к избушке, здесь все в порядке, ввиду полнейшей удаленности от людей. Поначалу была мысль остаться уже тут, но от дядьки поступила идея вернуться домой и мы не возражали. Рыбалки тут не светило, охота изначально не планировалась, просто переночевать, чтобы завтра вернуться, смысла не было. Только бы продукты подъели, которые заносили на зиму.

Через три часа мы дома, баня, ужин, чай. Много чая, там постоянно пьют чай, по поводу и без, когда жарко и когда холодно, когда хочется есть и когда не хочется. Причем все это еще и из пакетиков, которые на настоящий чай походят не больше чем пингвин на журавля, но сама атмосфера посиделок ламповая донельзя.