Конан в пути, ищет «пестуна воителей Митры», который живет где-то за гирканскими степями, на склоне потухшего вулкана. Фанаты Мартина тут же возмутятся, что это за мракобесие! Настоящие герои живут мало того живут на действующей вулкане, так еще и дом гейзерами обогревают! Без базара, обогревают. В сферичном мирке где кипятком лечат тяжелейшие открытые раны и не такое возможно.

Суть повести вот в чем:

Воители же эти бродили по земле от Западного океана до Восточного, от ледяных равнин Ванахейма до джунглей Вендии и Зембабве, искореняя именем Светлого Бога зло, карая несправедливость, защищая обиженных и слабых. А чтоб никто не мог противиться оным искоренениям и карам, даровал великий Податель Жизни слугам своим несравненное боевое мастерство и власть над молниями – так что они могли опереться в своих деяниях и на силу меча, и на огненную мощь, обращавшую в прах скалы, стены крепостей, закованных в броню воинов и злобных чародеев. Проведав о том, Конан пожелал и сам приобщиться к избранникам Митры, но, чтоб узнать секрет власти над молниями, надо было сперва найти престарелого Наставника. Это и являлось целью его нынешних странствий.

В пути варвару предлагали всякое, например охранять гарем одного импотента, не могущего удовлетворить восемнадцать наложниц зараз. Но Конан остался верен принципам чуждого для него бога, и продолжил путь. Так или иначе он со спутниками оказался в Хаббе, городе на восточном берегу Вилайета. Город жил же большей частью за счет пошлин и если то, что везут из Кхитая – пряности, шелка, нефрит вопросов не вызывает, то на кой черт в Вендии или Кхитае хайборийские мечи я не знаю. Или там вообще тупые дикари живут, у которых кроме дубинок оружия нет?

Дальше Ахманов расписывает то, что в Хаббе делают и упоминает в том числе некий напиток – бранд. Это тварцы Конины очень любят – выкинуть букву из слова, и типа тем самым придать хайборийский колорит. Типа пиво писать нельзя, а пыв – очень даже можно, чувствуете аквилонский акцент? Правда, как и положено заслуженному уебану Ахманов не понимает саму суть технологии бренди, в основе которого лежит не размер ягод винограда, а перегонка вина.

Ну и куда ж без Митры, у него тут, в Гиркании даже свои храмы есть, уж не знаю для чего… а ну да, я и забыл, что ж бог отец вообще для всех народов, включая кхитайцев и пиктов.

А вот это варвар видит с борта судна:

Заметил Конан и необычные городские строения, расположенные на окраинах – вытянутые овалом амфитеатры, которых в Хаббе насчитывалось пять или шесть. Были они довольно велики, и даже издалека, с корабельной палубы, киммериец разглядел каменные скамьи‑ступени и арены, посыпанные чем‑то желтым – вероятно, песком.

Постигли мощь написанного, как с корабля видны внутренности амфитеатра на берегу?

Конан с попутчиками селится в таверне, и тут прямо таки обрушивается лавина сведений о Хайбории, типа того что в Асгарде-то и меда нет, одни комары. Это хуита, ибо в той же Норвегии мед очень даже есть. Но Ахманов и на этом не останавливается:

– Пьют, еще как пьют, клянусь Кромом! Хлещут! Да только у ваниров и асов все вино краденое, взятое во время набегов в Аквилонии, Немедии или Зингаре. И мед оттуда же… Кроме пива, эти рыжие шакалы делают брагу, но она будет послабей бранда.

Оказывается нордхеймцы регулярно набигают и куда? В Аквилонию! Немедию! Зингару! Какая ипичность! Но мало этого, оказывается ваниры и асиры делают брагу, из чего это? Меда, которого нет? Пшеницы, которая не вырастает? Картофеля, которого еще нет на континете, или комаров пополам с ягелем? Об этом автор стыдливо умалчивает.

Корче Конан бухает и жрет как свинья, мечи со спины не снимает, ибо так круче, валяться на подушках с двумя клинками за спиной. Заканчивается все подснятием девушек нетяжелого поведения.

Просыпается тупой варвар в кандалах, вдумайтесь, киммерийца, который просыпался от малейшего шороха, заковали во сне. Да, это тот самый русский Конан о котором столько говорила Хаецкая, наслаждайтесь, ибо конец еще очень не скоро. Чтобы не растягивать и без того затянутое действие суть такова – собутыльники Конана его же и кинули, а он такой тупой, что в людях совсем не разбирается. Ну чисто алкаш, которому все равно где и с кем бухать, он нажирается до полнейшей отключки, и просыпается в тюрьме, удивительно что не в блевотине. Вот что сделали с Конаном наши метры, прочитав в оригинальных текстах что он часто пил вино, тут же сделали из него алкоголика. На самом деле все гораздо проще, эпоха средневековья, а Хайбория как ни крути – средневековый мир, славна вспышками всевозможных болезней, холеры, чумы и прочих. В этом виноваты жутчайшая антисанитария и отсутствие элементарных правил гигиены, воду вблизи городов было пить попросту опасно для жизни. Поэтому предпочитали пить вино. Но Ахманову все это не ведомо и с его легкой руки алкоголизм Конана стал отличительной чертой «конины», и школота тут же взяла этот бред на карандаш.

На Конана тут же вешают кучу преступлений, ему светит десять лет на галерах. Но есть возможность отработать вину став гладиатором на арене. Сквозь похмелье и пьяный угар Конан припоминает, что один из собутыльников судя по всему записывал его подвиги, а потом по сути дела и продал в рабство. Т.е. Конан в добавок ко всему еще и без памяти бахвалился своими подвигами, у киммерийцев это принято, кто не знает. Обвешивать себя золотом, дудеть в тромбон из берцовой кости и верещать о подвигах. На этом варвар и погорел.

В Хаббе было пять ристалищ и еще три – в окрестностях, в имениях царя и принцев крови. Ристалища назывались именами богов – тех главных, коих почитали здесь и в большей части обитаемого мира. Самой крупной была, разумеется, арена Митры, благого солнечного божества, Подателя Жизни и Заступника людей

Красота какая, убийства во славу Подателя эээ… Жизни. и надо же, ничего Ахманова не напрягает. Конан же сидит в камере и через окошко смотрит на схватки, иногда сражается сам, но думает о побеге.

Да и стражи держались от праллов подальше, стояли на верхних скамьях с растянутыми луками, так что любой бунтовщик, попытавшийся добраться до них, получил бы только стрелу в висок.

Что Ахманов понимает под «растянутыми луками» я честно говоря не понимаю, вообще-то лук это не резинка от трусов, он не растягивается. Ну и стрелу в висок получить от человека прямо по курсу, крайне затруднительно, скорее уж в лоб. Но это если дурак стреляет, стрелять в голову имеет смысл из-за засады, а когда враг бежит на тебя – целесообразней в грудь.

Киммериец ищет путь к бегству, он собирает инфу, и это правильно. Неправильно то, что бойцов везут со всей Хайбории, даже пиктов, и каких чуваков из княжеств Арима (не знаю что это за херь). Но самый крутой на Арене это Сайг-ванир.

Время от времени Конан впадает в религиозный угар, молиться Митре, мечтая сжигать заживо целые народы. Это конечно пусть достойный для избравшего путь Добра, Мира и Чистоты.

Скажем, – думал Конан, уставившись на погибавших бри‑тунца и кушита, – что произойдет, если он, завладев молниями Митры, обрушит их на Хаббу? С одной стороны, это будет нападением; с другой – он уничтожит мерзкий город и мерзкий народ, свергнет Трота, гнусного бога, покровителя кровавых зрелищ и похоти. Разрушит храмы Трехликого, истребит жрецов во славу великого Митры! Разве Податель Жизни покарает его за это? Сочтет учиненную им резню нарушением клятвы? Очень и очень сомнительно… Ибо в одном боги похожи на людей: каждый из них алчет низвержения соперника.

Странное дело, Трот – покровитель кровавых зрелищ, но самый большая Арена выстроена во славу Митры. Может и ее за одно спалить, вместе с кровавыми служителями этого бога?

Конана переводят как раз на Арену Митры, и сажают в одну камеру вместе с Сайгом. И тут же варвары знакомятся, Конан шарашит гордость Арены по лбу бараньей костью. Но и тот не остается в долгу:

Сайг принял его, грохнул на стол и с хрустом выломал две задние ноги. Конану было еще неясно, что собирается делать рыжебородый, и потому дальнейшие события застали его врасплох. Сайг вцепился зубами в мясо, отодрал по куску с одной и другой бараньей ляжки, а затем метнул их – так ловко и быстро, что киммериец не успел увернуться.

Одна нога попала ему в плечо, другая мазнула по щеке. Асир с издевкой захохотал. Конан, отправив оба метательных снаряда обратно (без особого успеха, потому что Сайг был начеку), скрипнул зубами и подошел к двери.

Вот так Конан лошок, он был настроже – и в него асир попал, а вот Сайг был настороже – Конан промахнулся.

Но этого асира, этого великана с нелепой собачьей кличкой Сайг, он ненавидел от всей души. А как же иначе? Ведь Сайг был первопричиной всего, что случилось в кабаке «Веселый Трот»: из‑за этой рыжей шкуры туранцы продали его, Конана

Отметьте логику, варвар Ахманова винит не свои алкоголизм и бахвальство, а асира, который сидит как и он в камере, и который о нем ни сном, ни духом. Но время идет, Конану в прянике передаю напильник и он подбивает асира на побег, и они дружно пилят решетку.

Вырвавшись на свободу оба варвара бегут, но зачем-то именно по дороге, наверно чтобы быстрее нашли. Асира ранят и он в лучших традициях говноэпиков тут же, на поле боя вырывает стрелу из ноги, ибо это круто. У Конана же все мысли только о Митре. Варвар решает устроить пожар в степи, преследователи спрячутся в овраг и там они их с асиром и перебьют. Ну что же, хоть какие-то проблески есть у Ахманова, пусть и недолгие. Тут же Конан стрелами перебивает трем собакам хребты – это хуита в чистом виде, потом у варвара закончились стрелы, преследователи не имея никаких шансов зачем-то лезут в рукопашную. Асир погибает, и просит киммерийца помолиться Митре, отмолить его, асира, грехи. Конан едет дальше, к учителю. Конец.

Итоги: поебень, может это и русский Конан, который без мыслей о Митре и шагу не сделает, но нам такое говно не нужно. Варвар тут туп, гнусен и отвратителен, равно как и сам Ахманов, зачудивший резню во славу Подателя Жизни.

1/10, повесть – говно, автор – уебан.