Еще один продукт творчества кракозябры. Конан пребывает в Шадизаре. Ведет себя на редкость осмотрительно:

Это был совсем молодой человек, который порой убивал в день до четырех человек, осмелившихся обратиться к нему с вполне закономерным «малыш» или «мальчик». За «парня» он мог расквасить нос, за «молодого человека» – подбить глаз. Обращение «приятель» вызывало лишь скрежет зубов, однако без членовредительства.

И к своим семнадцати годам до сих пор не научился отличать хорошую еду от посредственной:

Поэтому Абулетес предпочитал ладить с молодым варваром и лишь разбавлял вино, которое тот потреблял еще в больших количествах, чем съестное, а хлеб подавал черствый. Варвар еще не до конца разобрался с благами цивилизации и не всегда отличал первый сорт от второго: что до свежести продуктов, то его больше интересовало их количество.

С мозгом ровно теж самые проблемы, украв диадему, он ее тут же дарит Семирамис. Ну, или дает поносить, я уж не знаю. Тупая овца натягивает ее на бошку и вылазит в свет, сиречь в кабак, где законопослушных людей нет в принципе, и каждый второй не считая каждого первого, готов ради такого сокровища на многое.

Тут как раз заявляется гвардия, которая эту же диадему и ищет. Лютый пиздец начинается сразу:

Лишь двое или трое погнались за Семирамис. Обернувшись на верхней ступеньке, она с силой лягнула одного из них каблуком между ног. Солдат взревел от боли и повалился на своих товарищей. Пока они барахтались на полу у основания лестницы, потирая шишки и останавливая кровь, бегущую из носа, Семирамис уже исчезла.

Стоя на верхней ступеньке наиболее удобно засадить в голову, как Семирамис дотянулась сверху, да еще и силой лягнула гвардейца по члену, без малейшего понятия. Наверно Хаецкая не знает что такое лестница и член, а может у нее что-то не то с конечностями, на которых ковыляет. Заместо рук то ясно что счупальца, вместо ног наверно тоже что-то такое.

Параллельно идет погружение читателя в атмосферу Хайбории, нарисовывается городская жандармерия:

Но его никто не слушал. «Хорошенькая же дисциплина в королевской гвардии», – ошеломленно думал Абулетес, устремляясь к стойке бара. Он привык к тому, что солдаты жандармерии беспрекословно подчиняются своему начальству. К тому же жандармы всегда стремились вернуть похищенное в большей степени, нежели отловить и покарать преступника.

А в затрапезном кабаке – стеклянные стаканы (как в пивной нашего времени):

Конан испустил свой боевой клич, от которого задрожали стены тесного помещения и зазвенели стеклянные стаканы за стойкой Абулетеса.

Конан шутя раскидывает почти два десятка человек, и ведет себя как осел:

— Эй ты, — сказал он, — убирайся. Не умеешь драться — не берись за оружие. И скажи своему безмозглому начальству, чтобы не вздумало больше тягаться с Конаном из Киммерии. Даже если эта жирная баба, графиня Зоэ, отправит против меня целый полк, я свалю вас всех. Клянусь Кромом, я буду присылать ей по отрубленной голове в день, если она не успокоится!

Тем временем Семирамис намекает Конану, что одной диадемы ей мало и она подумывает от него уйти, сам же Конан знакомиться с кхитайцем, который предлагает работу – стырить драгоценный пояс. Конан как и положено в «конине», ведет себя как идиот, то показывает сколько денег в кошеле, то впадает в беспричинное бешенство. Наверно именно так ведут варвары, попав в цивилищзацию – убивают за один косой взгляд, бахваляться без передыху и дарят тупым шлюхам баснословные драгоценности.

Конан подписывается украсть пояс, у той же графини, что украл диадему. Стража в месте ограбления спит волшебным сном, варвар тырит поясок, кхитаец расплачивается, как договорились, и валит из города. Довольный Конан возвращается к Семирамис, оказалось, пока он обносил графиню, кхитаец выкрал диадему. А при расплате еще и подсунул Конану деньги, какие украл у него накануне.

Что сказать, идея нанять киммерийца и в тоже время избавиться от его присутствия в кабаке – хорошая. Умно. Вот только Конан выставлен полным болваном. Тем самым, о котором кракозябра писала «русский Конана умный, он семь раз подумает»… и как обычно прыгнет на измочаленные грабли. Это вообще не Конан, а какой-то глумливый скот – без меры хвастается, бахвалиться, разбрасывается безумными драгоценностями, не замечает, как его обворовывают…

Херня, херня и еще раз херня.

Итог: единственное, что заслуживает внимание – хитрожопый кхитаец, остальное все поебень, от Конана, до городской жандармерии Шадизара и стеклянных стаканов.