Еблиас похныкав, вернулся к месту сбора, его встретил потирающий распухший зад фон Страпон де Тагило и отчего-то довольный Зохар, у которого на шее виднелись рубцы от цепи.
- Ну, как я и ожидал, он без лопаты. Ты смотри Зохар, этот уебок даже лопату на острове найти не смог. Ну, какой из тебя при всем этом герой? Да ты нюхать носки Херхуянского Папы не достоин! – тут же отчитал куположца владелец распухшей жопы.
- Да я и не рвался их нюхать… – попробовал отмазаться Еблиас.
- Я и говорю, дешевка ты, не стремишься к подвигам, как мы! Настоящие герои становятся героями еще до своего рождения! Вот посмотри на меня, червь! Меня зачали в Ночь Хромого Зайца, когда на небе сияло Очко Хомяка, причем именно в эту ночь происходит единственная в году дойка Шуб-Ниггурата! Кстати, потом этому легендарному надою памятник заделали, в виде стоящего вымени. А еще по херхуянскому календарю я родился под знаком херхуянского скальда. А стало быть, сами звезды благоволят моей прозе! Или нет – направляют ее! То-то я голоса в своей гениальной голове слышу постоянно!
- О еееей, – Еблиас заржал. Звезды и их обитатели как раз читают меня. И у меня голоса в голове громче твоих! А ваши лопаты где, герои?
- Ты чего это решил, что король королей зуагиров, император-баянист Шема будет перед тобой отчитываться?! Зохарушка, дарагой, ты погляди на этого гнусного нахала! Да у меня подвигов написано больше чем звезд на небе.
Довольный Зохар млел на солнце и проникновенной речи сожителя просто не слышал.
- Поскольку ты Еблиас, просрал все наши лопаты… Да ты! Не оправдывайся, я, Потрясатель Очень Важной Хуитою в Волосатых Ладонях назначаю тебя ответственным за это событие! У нас нет иного выхода, как немедленно покинуть этот остров, но для начала надо поймать лошадь, или барсука! Я не рассказывал, как мой отец, говночерпий говночерпиев барсуков объезжал? Те еще звери, так и норовят копытом в лоб зарядить! Ну да я с вами – ничего не бойтесь.
- Как это покинуть остров? – пришел внезапно в себя Зохар и побледнел. Мне тут нравится, тут эээ архитектура хорошая, воздух целебный. Он потер рубцы на шее. – И климат отличный! Фауна… – он сглотнул.
- Какой к ебланхельдцам климат?! Здесь опасно, нельзя подвергать меня, зачинателя жанра невьбенной ипичности опасности!
- Вот только не надо о зачинателях жанра! – Еблиас внезапно впал в ярость. Да у меня через два дня будет сто черновиков на каждого жителя этой планеты!
- А у меня по сто подвигов!
- А у меня по сто лесбиянок-колдуний!
Вонь между зачинателями жанров продолжалась долго, но консенсус был найден, все мэтры идут дружно и сообща ловить стадо барсуков.
(Бортовой журнал)
Когда-то давным-давно барсуки были огромными, и летали как журавли, да и в клин сбивались они тоже. Только по курлыканью и можно было отличить журавлей от барсуков. Последние как раз курлыкали.
Это были опасные монстры, которые жрали все, до чего можно дотянуться. Но это не самое опасное, самым страшным было то, что все эти тонные еды рано или поздно в уже переваренном виде падали вниз. Несчастные хайборийцы взмолились Митре, и тот запретил барсукам летать, стерев с лица земли взлетные полосы. С тех пор барсуки живут на земле, а не в небе. Сегодня им выпала великая честь, быть оседланным мною, королем Херхуярка и т.д.
Все прошло как нельзя лучше, Еблиас правда снова чуть все не испортил. Если бы не мой великий авторитет среди барсуков, все могло бы закончиться плохо. Но видимо эти статные звери почувствовали во мне дух, снизошедший в член сисечного Шуб-Ниггурата и признали меня за равного себе, за барсука.
Прикладываю к сему документы срисованный мной самолично оттиск Барсучьей Печати…
- Значит так, ты Еблиас, подкрадываешься с тыла и хватаешь барсука за вымя, Зохар – ты за крылья, а я вами руковожу отсюда.
- Так дело не пойдет! – возмутился именитый куположец.
- Тогда Зохар хватает барсука за вымя, а ты за крылья!
- Это мне тоже не нравится!
- Кто тебя спрашивал?! Кто из нас двоих король-жрец сборной Асгарда-Ванахейма по игре в очко?!
- Король-жрец, не король-жрец, а сдается мне кто-то боится…
- Да как ты смеешь во мне сомневаться, я ж крутой!
- На барсуке само время показать крутость.
Скрипя зубами, обливаясь холодным потом и горячей мочой, проклиная Еблиаса, фон Страпон де Поебень начал подкрадываться к чудовищному барсуку. Тот фыркая хоботом, пожирал хвою березы и подозрительно косился багрово-красным глазом (шириной в ладонь) на человека.
- Цоб цобе, – начала убалтывать скакуна гордость Тагильстана. Я есть король королей Киммерии, император-жрец Асгарда, Почетный мостостроитель и Бритунийский мореход.
Барсук подозрительно продолжал коситься, угрожающие наклонив роги к земле, и душераздирающе зарычал.
- А еще я ублюдок!
Барсук вытаращил глаза и даже перестал жевать жвачку. Фон Страпон тут же попытался закрепить успех:
- А еще… я говно… моя мать была бритунийской шлюхой, мой отец – говночерпием!
На несчастное животное (барсука) было страшно смотреть, казалось вот-вот оно упадет в обморок.
- А еще я говноед, жру барбитураты для свиней и собой доволен!
Барсук окончательно охренел, и был близок уже к коме. Каждое слово фон Страпону давалось с огромным трудом, он бы предпочел, чтобы его внутренности выжигали раскаленным ведром, но выхода у него не было. Продолжая оплевывать себя он подкрадывался все ближе и ближе, пока смеющийся барсук не оказался на расстоянии вытянутой руки. В своих мечтах фон Страпон был уже далеко, верхом на мегабарсуке он покорял галактику за галактикой, вселенную за вселенной. Вот, подвластные мановению его руки, неисчислимые легионы выстругивают космические корабли. И вот она вершина могущества, он сидит стуле Эпической Поеботины и слушает песенки дрочильстановских бардов…
С криком «нарекаю тебя о Разрушитель Миров Звездою Смерти!» фон Страпон попробовал вскочить на широкую (шириной в ладонь) спину барсука. В того будто вселился дьявол, он закусил удила, черные крыла смерти пытались выбить Страпона из колесницы, грозный клюв норовил выбить лобовое стекло. И тут дали о себе знать старые (и не такие старые) раны в жопе. Вскрикнув, герой выронил штурвальное колесо и злобное исчадие Херхуярка скинуло его со спины, ебнув на прощание копытом в лоб.
С криком «Убили ипичность!» фон Страпон свалился на землю.
Зохар задумчиво стоял над телом «Кто ж теперь отсасывать то будет?» взгляд скользнул по барсуку, потом по Еблиасу, потом снова по барсуку, убегающего со всех своих копыт.
- Хватит валяться – произнес Еблиас, от падения с барсука еще никто не умирал, это я тебе как зоолог говорю.
Фон Страпон покряхтывая, поднялся на ноги.
- Ну, где наш скакун? – процедил Зохар.
- Он нам не подойдет, – отмазался Поебень де Тагило.
- Это еще почему?
- У него в копыте протечка, то есть трещина.
- И что нам делать?
- Как обычно, когда не знаешь что делать, строй флот!
- Задрал ты своим флотом, сил нет – вытошнило Еблиаса.
- Я бы на твоем месте радовался, здесь даже вода есть! В прошлый раз даже ручья не было! Раз есть вода – должен быть и флот. Распределим обязанности, я буду называться скромно: контр-кронг-адмирал Всея Армады, Зохар будет корабельным священником, а ты Еблиасушко – юнгой! Приступаем к постройке!
Лорд Страпон развил бурную деятельность, собрал на берегу два десятка пальмовых листьев, почти сгнивший ствол дерева и три ракушки.
- Планов у меня просто море, сначала построим один корабль, через день сто, а к завтрашнему обеду весь мир у моих ног! Осталось только название придумать нашему крейсеру, о уже придумал, Неукратимая эээ, чтоб такое придумать, Неукратимая Хтоническая Хуи….
- Неукротимые купола – подал идею Еблиас.
- Надо чтоб ипично было, тогда корабль сам плывет!
Фон Страпон в задумчивости, важной походкой (героически не обращая внимания на боль в жопе) пошел по побережью. Шел недолго, ибо тот час же порезал ногу ракушкой.
- О нет, я умру, – он забился в истерике! Весь жанр ипичности под угрозой! Я умру! Кто продолжит мое дело?! Нельзя допустить, чтобы жанр нескончаемых подвигов умер! А еще нельзя допустить, чтобы я, надежда всей талибанской литературы тоже умер!
- Ты под ноги не пробовал смотреть? – Еблиас заржал.
- Да сука, радуйся, теперь у тебя нет конкурентов.
- Барт, ну какой ты мне конкурент, я велик! Я не просто отличный писатель, я – гениален!
- Не так гениален, как некоторые, – Зохар скромно напомнил о себе.
- Конечно не так, я еще гениальнее этих некоторых. Да я вообще мог бы издаваться миллионными тиражами, но.. не хочу. Да, не хочу, лучше я буду жить на жалкую зарплату, ютиться на вокзале, среди бомжей, чем писать романы и издаваться во всех странах мира. И не только этого. Я все могу, если захочу. Но я не хочу, буду лучше вконтакте истории для копрофилов со своим участием писать. Куда вам до меня, любители!
- Вот это мы змею пригрели! Фон Страпон даже забыл о чудовищной боли, адским железом выжигавшим его чудовищную рану.. – Но все его герои были очень крутыми и он хотел походить на них, поэтому терпел нестерпимую боль от ракушки. – Да что ты вообще написал, «в мире животных»? А где отличный сюжет? Где демократия в каменном веке? Где молящиеся зверолюды? Где, в конце концов, сиськи у Шуб-Ниггурата?
- Флот Киммерии, – подсказал Зохар. – Гигантские землеройки? Конан-долбоеб?
- Прально, вот что я называю отличным сюжетом! Надо чтоб человек читал, и орал «круто!», не думая о смысле. Какая нахер разница, что лошади не умеют летать? Это ж фэнтези, а значит там все возможно! И летающая лошадь, равно как и гигантский саблезубый суслик-убийца – отличный сюжетный ход!
- Флот Бритунии забыл, мореход, – Еблиас не вовремя вспомнил гордость Талибанской Ипичности.
- Так ты сам говорил, что это очень по Говарду! Как и «здрасте, я ублюдок!»
- Ха, по Говарду пишет только один человек, я – Еблиас сиял как очко восходящего солнца. Флот Бритунии не по Говарду, а по де Кампу.
- Это в каком месте, – заинтересовался Зохар.
- Какая разница, я у кого-то видел флот.
- Тогда точно у де Кампа. А кезанкийцев-чеченов ты не видел у него?
- Были, точно помню, были. Не помню где, но мне это нравиться!
- А как насчет короля в Киммерии? И древнего обычая, что любой воин, просравший битву может назначить любого другого воина королем?
Еблиас задумался.
- Не, такого не помню. Но мне это тоже нравится! Сам придумал?
- Да не, из истории Херхуярка, там любой лошок мог назначить короля-жреца. Зохар, Еблиас еще не совсем потерян для литературы, ибо только нам троим подвластна суть ее, – надо писать то, что нравится, а не то, что возможно! Чем Киммерия хуже Херхуярка?!
- Не знаю, я там не был.
- Держись поближе к настоящим героям – побываешь. Что у нас с постройкой линкора? Гроза талибанских оленей осмотрел судно – голимое бревно, грозившее вот-вот развалиться.- Нарекаю тебя, о корабль, именем Хтонического Ужаса Ипического Тагильстанского Азазота! Сокращено ХУИТА!
- И куда мы на этой хуите поплывем?
- Плавает говно, юнга, да мои рукописи, а корабли – пронзают водяную твердь! Прилив вот-вот начнется, отчаливаем!
Бревно покатили в воду.
- Поднять трап! Отдать кормовые! Бизань-мачту поверните на юг! Эй, на корме, лови ветер! Юнга – марш в воронье гнездо! Поддайте угля в топку! Полный вперед!
- Гм, – грубо вторгся в уютный мирок говногения, куположец. Мы про мачту забыли, и про уголь…
Фон Страпон с подозрением огляделся, так и есть – три человека, включая его, кронг-адмирала всея армады верхом на бревне болтались в десяти метрах от берега.
- И весел тоже нет, – Еблиас всплакнул.
- Весла используют только слабаки, настоящие мужики всегда обходятся и без них! Вот смотри как надо!
Кронг-адмирал опустил мозолистые волосатые ладони в воду и принялся грести.
- Давайте, не отлынивайте сухопутные крысы! – подбадривал он коллег по перу. Быстрее, еще быстрее. И это.. азимут покрепче держите! Чтоб не удрал.
- Это как? – не въехал представитель эмо.
- Идиот тупой, все герои идут строго по солнцу! Ибо они такие великие, что Солнце бежит впереди них и освещает путь, как фонарь. А нас великих, целых трое, поэтому просто плывем за солнцем и все.
- Что-то мне не нравится эта идея. Вроде логичная, как кавалерия киммерийцев, но чувствую в ней какой-то изъян.
- Умный ты больно, Еблиас, – поджал губы Зохар. Сказано солнце бежит перед героями, значит так и есть, фон Мастурбат врать не будет!
Троица гениальных авторов принялась дружно грести руками в направлении раскаленного Очка Солнца, только поднявшегося из Чертагов Тьмы и Хаоса. Остров был едва виден за правым фальшбортом бревна.
- Земля! – к вечеру закричал Еблиас.
- Нарекаю эти земли своими! – торжественно произнес фон Страпон, отныне они Страпонанты!
- По моему, мы тут были, – Еблиас профессионально растер говно баклана между пальцев. Да, точно были. У меня коллекция окаменелостей, точно вам говорю!
- Это еще почему? Быть такого не может! – Страшная догадка пронзила мозг и глистов короля Дрочильстана, какая-то сука под компас ложку положила!
- Причем тут ложка? – возмутился Еблиас. Если у нас и компаса нет!
- Вот сука, сначала ты саботировал постройку метро, потом свел на нет все наши усилия по ловле барсуков, потом затаился и сбил нас с пути, чтобы мы вернулись на этот проклятый богами остров!
- Я не виноват!
- Осьминоги решат виноват ты или нет, да начнется Суд Головоногих!
Морской прибой неожиданно расступился и оттуда вышло тридцать три осьминога, подкованные копыта выбивали искры из песка, босые ступни величаво попирали прибрежный мусор, орлиные клювы зловеще щелкали, а тентакли торчали дубовыми членами.
Фон Страпон сообразил неладное, только когда его осьминоги взяли в кольцо и поставили на четвереньки. Но было уже поздно.
(Бортовой журнал)
Коварные течения, морские чудовища и постоянные штормы непрерывно атакуют наш линкор. В целях повышения боевого духа, я, король Талибана и т.д. собственноручно сочинил боевой гимн, воспевающий меня и как следствие повышающий боевой дух боевой команды. В целях укрепления дальнейшего укрепления боевого духа было принято мудрое решение считать меня, короля Талибана и т.д. – пожизненным святым.
…
- Джамал, я троих козликов поймал, барахтались на бревне, в мелководье…
- Я Лорд-жрец Всея Ливии!
- Заткни ебло, говноед. Я тут решаю кто лорд, а кто жрец. На весла всех троих…
- Ничо други о мои верные, рабский труд на галерах нас несказанно закалит!
Прошел месяц
- Какая-то галера у них насквозь неправильная, – тихо, чтоб не услышал надсмотрщик, возмущался фон Страпон. Всем давно известно, что скудная еда, теснота, вши, крысы и блохи, рабский труд по двадцать часов в сутки, отсутствие женщин и выпивки лишь закаляют организм!
Сказать что фон Страпон охуел, это было все равно, что вообще ничего не сказать. Он все никак не мог поверить, что от прокисшей каши, сваренной на гнилой воде, мышцы расчудесным образом не растут, как от барбитуратов. Более того, от этих комков жижи, в который по обычаю бритунийцев иногда встречались даже финики и авокадо очень болит живот, и в девяти случаях из десяти все заканчивается атомным по напору поносом.
Еще больше бритунийского кронг-адмирала поразило то, что вши и блохи никоим образом на закалку не влияют, а все лишь больно кусаются, донимая рабов круглосуточно.
Но самое главное удивление было в том, что от работы по двадцать часов в день мышцы не просто не растут, а наоборот уменьшаются! Здесь все было насквозь неправильно! Крысы и то, вместо того чтобы согревать ипичных героев – больно кусали за уши во сне. Полная антисанитария тоже почему-то не закаливала, а лишь подрывала и без того ослабшее тело.
Единственное что закалилось, так это безразмерный зад короля королей, доставляющий немало радости морякам, давно не видевших женщин. Особенное удовольствие им доставляли визги фон Страпона во время ебли в жопу – «Я крутой!!!»
В последний раз так несказанно разочарован суровыми реалиями жизни фон Страпон был только тогда, когда на его малую родину Тагильстан принесла демократию самая демократическая страна всех времен и народов – Пиндосия. Тогда он тоже долго предвкушал и лелеял тот самый момент, когда станет воистину свободным и демократичным. В розовых грезах был ровно до тех пор, пока не оказался в бараке концлагеря, для выебанных в мозг, сиречь либерастов. Тогда он в первый раз заподозрил неладное, но окончательное понимание, что на родине что-то неладно пришло гораздо позднее. «Разрушенный Тагильстан, посевы мака и конопли, выебанная в жопу семья, это все плата за демократию» уговаривал он себя. «Быть такого не может, чтобы жители невероятно демократического Пиндостана могли сделать зло моему мирку! Это плата за годы поклонения Сталину, воздаяние!»
Розовые очки с головы Лорда Мастурбата слетели ровно в тот миг, когда на его бесценных многотонных рукописях заплясали огоньки пламени, возожженные от факела либерастии, а его возлюбленного северного оленя забили на мясо. Вот и теперь ситуация повторилась.
Фон Страпон пытался рассказать надсмотрщикам, что грести двадцать часов в сутки это не по-спортивному, надо по двадцать минут и три подхода, а не десять часов с десятью минутами на отдых. Но богомерзкие плебеи Короля Херхерланда не слушали…
